Юрию Петровичу Котову минуло восемьдесят шесть лет, у него сильно болели ноги в коленках и плохо сгибались, постоянную острую боль он ощущал и в области поясницы, и уже не мог спуститься на первый этаж к почтовым ящикам, хотя и очень желал этого, потому что ждал писем от своей троюродной сестры Ольги Пальчинской, она писала ему обо всем, о событиях в своей жизни, о погоде, об успехах своих детей и внуков. Это пожалуй было единственным способом общения с внешним миром в тот период его жизни. Юрий Петрович хорошо помнил Олиного отца, капитана дальнего плавания, вел с ним долголетнюю переписку, встречался, когда тот приезжал в Москву, или когда сам бывал в командировках во Владивостоке. Отец Ольги Андрей Константинович Пальчинский приходился ему двоюродным дядей, но он давно уже ушел из этой жизни, как и многие другие близкие и дорогие ему люди, сослуживцы и товарищи. Он пережил всех и сожалел, что они покинули его, но самым большим горем была для него смерть жены Розы, которая оставила на его ответственность их единственную дочь Аду. Это произошло много лет назад. Он мысленно возвращался к тем давним событиям…

В школьные годы Юрий Петрович с самого первого класса проявлял хорошие способности, быстро усваивал как точные науки, так и гуманитарные. Физически был крепок, сверстники завидовали его рельефным мускулам, которые проявлялись уже в школьном возрасте и заставляли перед ним трусить задиристых пацанов. И друзей у него было много, потому что мальчишки стремились дружить со своим защитником. Юра от рождения был таким, крепким и сильным, но и природа, где они жили, способствовала его физическому развитию. Это поселок Ключи Усть-Камчатского района на полуострове Камчатка. Его отца Петра привез туда из Владивостока дед Павел, казак-офицер Уссурийского казачьего войска, воевавшего во время гражданской войны на стороне белых. Но с приходом во Владивосток Красной армии и большевиков дед встал перед выбором либо уходить за кордон вместе с флотилией адмирала Георгия Карловича Старка, либо остаться на родине и спрятаться от преследования властей где-нибудь в глухомани. Павел посчитал, что село Ключи именно та самая глухомань, где его не достанут чекисты, он потребовал от своего сына Петра уехать вместе с ним, мальчик был еще подростком, и в гражданской войне не принимал участия, мог бы остаться во Владивостоке у родственников, но Павел Котов категорически заявил всей своей родне, что ему не нужна их помощь, и взял сына с собой. На Камчатке Петр подрос, окреп и превратился в красивого юношу. Женился он рано, и от этого брака в конце 1931 года появился на свет Юрий. Еще в дошкольные годы мальчик лазил по скалам, собирая яйца морских птиц: чаек, поморников, крачек, кайр, гагар, альбатросов и других. Он долго помнил один случай из своего детства, когда взобравшись на высокую скалу, протянул руку к гнезду глупыша, такой кроткой на вид морской птицы, которая высиживала одно единственное яйцо. Птица в одно мгновение вытянула шею и изо всех сил пустила ему в лицо отвратительно пахнущую струю, после чего растерянный мальчик чуть не свалился с карниза скалы, где до поверхности воды было не меньше пятидесяти метров. Вот тогда он впервые струсил, но не подал виду перед своими товарищами. Другой забавой камчатской ребятни было ныряние в ледяную воду и ловля на дне морском камчатских колючих крабов. А когда в реки полуострова заходила на нерест красная рыба, то мальчишки вместе со взрослыми ловили ее руками или закалывали специально заточенными из веток деревьев кольями. Он с детства был бесстрашным, сильным и ловким. Иногда прямо из под носа бурых медведей хватал чавычу или кету за хвост и швырял что было мочи на берег, где рыбаки собирали всю рыбу в бочки и солили. Мальчик с детства ел здоровую и полезную пищу, как красные икра и рыба, птичьи яйца, тогда как во время войны вся страна жила голодно. Им стало немного труднее жить, когда Петра Павловича призвали в армию. Его отец воевал на Втором Украинском фронте, несколько раз был ранен, но остался жив, не получив больших увечий, целыми и невредимыми у него были руки и ноги, а также голова работала очень хорошо. Когда Петр Павлович впервые увидел столицу нашей родины Москву-матушку, то был поражен ее красотой и величием, и стал мечтать здесь жить. Фронтовикам в послевоенные годы везде была «зеленая улица», их брали на работу как в органы, так и на заводы и фабрики, а крепким и сильным бывшим фронтовикам предлагали работу в первую очередь. Петр Павлович Котов стал рабочим-сталеваром города Москвы. У завода, где он стал работать, было длинное и гордое название. Это Московский орденов Ленина, Октябрьской Революции и трудового Красного Знамени металлургический завод «Серп и Молот». Завод был старинный, основанный еще до революции, и благодаря грамотному руководству шел в ногу со временем, осваивая и внедряя у себя новые технологии производства. Заводом строились новые корпуса, и была разработана технология применения кислорода для интенсификации мартеновского производства стали. За это достижение группе ученых и некоторых работников завода была присуждена Сталинская премия СССР первой степени. А когда рабочие завода в совершенстве овладели этой новой технологией, добиваясь сокращения продолжительности мартеновской плавки и удлинения кампании между ремонтами печей, то сталевары завода также получили Сталинскую премию, в числе награжденных оказался и Петр Павлович Котов, отец Юрия. К тому времени Петр перевез семью с Камчатки в Москву, и жили они в общежитии, но с получением премии жизнь их круто изменилась. Отец получил комнату в коммунальной квартире в районе Садового кольца, разрешили Петру и его семье получить московскую прописку, а Юрий получил возможность идти к новым горизонтам. Он старался изо всех сил учиться хорошо в школе, часто посещал библиотеки, был примерным комсомольцем, принимал участие в спортивных мероприятиях школы, а в юношеском возрасте стал выступать на спортивных состязаниях за город и область. Его уважали сверстники и любили учителя. Когда заканчивал школу, то спросил мнение отца, кем ему стать и где учиться. Петр Павлович гордился профессией сталевара, для сильных и настоящих мужиков была работа. Тут была нужна и физическая выносливость, и терпение, и аккуратность, и упорство, а также ответственность. Каждодневно сталевар сталкивался с экстремальными условиями. «Эта работа для нас, сильных мужиков. — объяснял он сыну. — У тебя получится, ты сможешь руководить бригадой подчиненных, а природная выносливость помогут стойко выстоять весь рабочий день у кислородного конвертера, и по показаниям измерительных приборов следить за температурой, подачей воздуха и кислорода. С умом будешь добавлять различные присадки, я научу тебя всему, что знаю сам».

Но сына такие перспективы не обрадовали, Юрий возразил отцу: «Батя, у меня по всем предметам одни пятерки, я пойду учиться в институт». Вот тогда то и начались у Юрия с отцом первые разногласия. Вопреки желанию отца Юрий поступил на физико-химический факультет Московского института стали имени И.В. Сталина. Это был образцовый вуз столицы, где учились не только советская молодежь, но и студенты из стан Восточной Европы, Азии, Африки, Латинской Америки. И среди этой огромной многонациональной и амбициозной студенческой братии он был лучшим, без особого напряжения закончил институт, и в 1955 году получил Красный диплом. Своего отца он конечно уважал, и не хотел расстраивать. Он знал, что отец хочет, чтобы они, отец и сын, основали династию потомственных сталеваров.

— Ты скоро женишься, сынок, у тебя родятся сыновья, они тоже станут сталеварами. Это достойное настоящих мужчин дело. Отец будет учить сына, а сын научит моих внуков всем премудростям нашей профессии сталевара. — Часто повторял Петр Павлович.

Юрию, как отличнику учебы, было предложено право выбора места работы, поэтому он не задумываясь выбрал завод, где работал отец. Конечно отец был рад такому решению сына, но потребовал от него, чтобы Юрий вначале пошел работать подручным сталевара, и вначале в совершенстве освоил весь технологический процесс выплавки стали. Но молодому человеку отцовское решение не понравилось.

— Послушай, я целых пять лет сидел над учебниками, даже с девками не гулял и не миловался, для меня единственной радостью за эти пять лет была библиотека да учебники. И вот после того, как я получил диплом о высшем образовании, должен идти работать подручным сталевара и дышать тяжелыми испарениями сталеплавильных печей, да я там пропаду от жары. Дипломированный специалист должен работать в лаборатории или в заводоуправлении, понимаешь ты это.

— Для твоей же пользы ты пойдешь вначале подручным, освоишь все «от» и «до». Я тебя кормил целых пять лет, пока ты учился. Это я позволил тебе учиться, а теперь вот оно как все оборачивается, ты идешь против меня, но ведь ты должен знать вначале труд простых рабочих, а уж потом будешь ими руководить, — сердился отец и сжимал свои большие ладони в кулаки, словно хотел ударить сына.

И Юрий подчинился отцу, спорить с ним было бесполезно, он стал подручным сталевара. И для него потянулись обычные будни рабочего человека. Подъем в шесть утра, к восьми часам на работу, час обеденный перерыв, а в 17 часов рабочий день заканчивался. Но работа была по графику, и иногда в ночные смены. Вместе с другими сталеварами Юрий следил за разогревом конвертера, регулировал подачу воздуха и кислорода, потом в печь загружал стальной лом и заливал жидкий чугун, затем молодой человек проводил продувку печи кислородом и добавлял соответствующие присадки, которые давали химическую реакцию, отчего образовывался шпат. Изготовленный метал анализировался в заводской лаборатории, куда относились пробы. Если анализ показывал, что сталь готова, то ее сливали в ковш и отправляли в следующий цех для разливки и изготовления стальных заготовок. И так изо дня в день Юрий проходил весь технологический цикл выплавки стали. Практика дело хорошее, он это понимал, и многие полезные знания им были получены в заводских цехах, но уже прошло несколько месяцев, а отец Юрия даже не заикался о том, что сыну пора переходить на другое место работы. Петр Павлович был не доволен работой сына, он находил какие-то недостатки и недочеты в его работе, и без конца говорил сыну: «Ты еще не сталевар, у тебя еще на губах материнское молоко не обсохло!» Юрий обижался, и считал, что отец не справедлив к нему. И действительно, чересчур придирчив был к нему отец. «Наверное на него самого вот эта каждодневная трудная работа отложила свой отпечаток», — думал сын. Он знал точно, что не хочет превратится в такого человека, как его отец, придирчивого, вечно всем недовольного, крутого, не понимающего человеческие слабости. И молодой человек вспомнил своего деда Павла Котова, гражданская война выдавила его на самую окраину России, в северный край, где людей встретишь реже, чем медведей и лежбища морских котиков. Но не смотря на перипетии судьбы, он оставался веселым человеком, балагуром, бывало начнет выплясывать вприсядку, аж пол ходуном ходит, и свою старенькую гармошку из рук не выпускал. Ему пришлось свой офицерский мундир сжечь на костре, а вот офицерские погоны, ордена и папаху казацкую лохматую, с зеленым околышем и желтой полоской, он припрятал в доме, где они жили на Камчатке, хотя это делать было опасно. Папаха ему была дорога, потому что прошла с ним многие события в его жизни: и стычки с хунхузами, и события гражданской войны в Приморской области. Политая кровью русских людей приморская земля переходила то к одному правителю, то к другому. Правопорядок и законность после 1918 года взялись осуществлять в Приморье новые органы милиции, народные суды и ревтрибуналы, и многие казаки примкнули к ним, но Павел Иванович Котов был верен присяге Уссурийского казака и ценил все награды, дарованные ему Высочайшей императорской властью. Он был сыном офицера, считал, что родовые корни его семьи идут от Запорожских казаков. Учился он в Хабаровском кадетском корпусе и в сотне Николаевского кавалерийского училища, вышел хорунжим в Уссурийский казачий дивизион, а с 1919 года в белых войсках Восточного фронта, и позже служил в штабе Уфимской кавалерийской дивизии. Павел Котов был награжден орденами Святого Георгия 4-ой и 3-ей степени, и хранил свои Кресты также ревностно и бережно, как и память об Императоре Николае 11. Он был женат на потомственной казачке Александре Степановне Пышкиной, любил ее без памяти до конца своих дней. Для нее он сочинял свои удалые песни и аккомпанировал себе на старенькой гармошке, до конца своих дней дед считал себя счастливым человеком из-за того, что ему предоставилась возможность остаться на родной земле вместе со своей семьей, сыном, любимой женой и внуком, тогда как его многие товарищи, уссурийские казаки, отправились за рубеж, но он не был уверен, что они нашли там покой и счастье. Юрий Котов помнил своего деда, его рассказы о жизни казачьих станиц, о гражданской войне и ее ужасах. Умер дед рано, но Юра сохранил в памяти его рассказы о казачьей жизни. И его образ ассоциировался в его воображении, как великого защитника простых людей. Он хотел быть похожим на него, ведь в своем детстве он защищал своих товарищей-сверстников от хулиганов и обидчиков, и ему нравилось это делать. Он конечно не сохранил дедовских Георгиевских крестов, потому что с Камчатки они уехали спешно, собирались второпях и совсем забыли, что на чердаке дома, где они жили, есть клад с дедовскими наградами.

Будучи сталеваром в течении нескольких месяцев, Юрий стал думать над тем, что ошибся в выборе профессии, ему хотелось быть более самостоятельным, наконец, оторваться от опеки отца, его ворчания, упреков и резких замечаний. Как-то он встретил своего сокурсника Леонида Потапова, тот рассказал Юре, что поступил в аспирантуру, и какие перспективы откроются перед ним, когда он закончит учебу и защитит кандидатскую диссертацию. Юрий тогда подумал, что Леонид учился гораздо хуже его. И он принял решение изменить свою жизнь, но отцу не решался об этом сообщить. В конце мая 1956 года к ним приехала из Владивостока тетя Шура, жена двоюродного брата отца Андрея Пальчинского. С тетей была ее маленькая дочка Олечка, такая худенькая и болезненная девочка. Тетя ее вывозила на все лето в Астрахань, где у нее жили родственники, такой солнечный город, богатый фруктами и арбузами. Но в середине пятидесятых годов прямых железнодорожных билетов не продавали, пересадка как правило была в Москве, и в кассах Павелецкого вокзала их нужно было перерегистрировать. Люди стояли у железнодорожных билетных касс сутками, чтобы пройти эту процедуру. Шура попросила Юрия чем-нибудь занять ее дочь, пока она будет стоять в очереди. Юрий решил сходить с девочкой в зоопарк, но в начале ему пришлось помучиться с длинными и густыми волосами Оли. Кое-как заплетя ей косы с ленточками, парень завязал ей бантики, взял за руку и повел на трамвайную остановку. Зоопарк был большой, они долго стояли у пруда и кормили уточек, гонялись за белками, которые жили не в клетках, а всюду на деревьях, потом они некоторое время стояли у клетки с обезьянками, девочка радостно протягивала животным кусочки хлеба, и говорила, что ей нравятся эти кривляки, и что она попросит своего папу купить ей таких обезьянок, а вот когда Юра с Олей оказались у клетки с бурым медведем, то девочка вся сжалась от страха и стала его уводить от клетки, а он как завороженный стоял и не мог сдвинуться с места. У медведя была большая клетка, которая сообщалась с другой просторной клеткой, где жил такой же бурый медведь. Когда первый делал попытку заглянуть в помещение соседа, то получал яростный отпор, медведь вставал на задние лапы, а передние поднимал кверху, и громко ревел, нагоняя страх на зрителей, и от чего у всех закладывало уши. Юрий долго стоял у клеток медведей, и ему пришла в голову блестящая, как ему показалось тогда мысль: «Двое медведей в одной берлоге не уживутся. Да, это ведь очевидно. Нужно отрываться от отца, всю жизнь мы не сможем жить в одной квартире, нужно заводить свой дом и семью и такую вот маленькую девочку-дочку, как Олечка». С такими мыслями он покидал зоопарк. Прошла буквально неделя, Юрий еще не успел начать с отцом серьезного разговора, как однажды ему принесли повестку в Военкомат, он обрадовался ей, потому что ничего не придется объяснять отцу, все решается само собой. Вскоре Юрий Петрович Котов был зачислен в Батальон особого назначения по охране Кремля. Тогда соседи по квартире и в подъезде много обсуждали о везении парня, которому досталось такое почетное место срочной службы. А Юрий ничего удивительного в этом не видел, потому что у него уже было высшее образование, и он являлся второй год кандидатом в ряды КПСС. Так быстро закончилась его трудовая биография рабочего-сталевара. Спустя много лет, кажется, в 2005 году на заводе «Серп и молот» произошел пожар, который охватил десятки квадратных метров мягкой кровли заводских цехов. На место происшествия были стянуты пожарные расчеты, вертолет, но все было бесполезно, многие заводские помещения выгорели полностью. Юриного отца тогда уже не было в живых, но он точно знал, что для Петра Павловича это было бы большим ударом, он большую часть своей трудовой биографии отдал этому заводу. Прошло еще несколько лет, а коллектив завода так и не смог оправиться от этого пожара, и выплавка стали была прекращена. А пять лет назад он слышал, что столица объявила международный конкурс на архитектурно-градостроительную концепцию территории завода «Серп и молот» с целью возведения жилого микрорайона на этой территории. «Вот тогда и прервалась бы наша рабочая династия сталеваров Котовых,» — подумал Юрий.

Годы срочной службы пролетели быстро, молодой человек сам не нарушал правопорядок и следил за тем, чтобы порядок и покой кремлевских жителей, руководителей государства и правительства, никто другой не беспокоил, охрана и пропускной режим поддерживали очень строгий. Боевую и политическую подготовку Юрий Котов прошел на «отлично», а когда пришло время демобилизоваться, то он решил стать курсантом Московского Краснознаменного высшего общевойскового командного училища имени Верховного Совета РСФСР, которое в ту пору располагалось в Лефортово. Училище готовило общевойсковых командиров с техническим уклоном. Юрий конечно же гордился тем, что стал курсантом такого знаменитого военного учебного заведения, и живо интересовался его историей. Свое название училище меняло несколько раз. А начало свою деятельность как курсы по личному распоряжению В.И. Ленина в декабре 1917 года, называлось тогда 1-я Московская пулеметная школа, сам великий вождь пролетариата Владимир Ленин состоял на партийном учете в этом военном учебном заведении, однако, спустя некоторое время школа была преобразована в Пулеметные курсы РККА, спустя еще несколько лет, уже в 1922 году, в 1-ю Советскую Объединенную военную школу Рабоче-крестьянской Красной Армии. Учебное заведение имело множество наград, которыми гордились курсанты. Заслуги многих поколений в стенах этого военного заведения не были забыты. Курсанты не только учились, но и принимали участие в боевых действиях. Они успешно подавили восстания Тамбова и Кронштадта, разгромили врангелевцев на Кубани, банды Дагестана и Азербайджана во время гражданской войны. А когда началась Великая отечественная война, то курсанты училища оказались в первых рядах борцов с мировым злом — фашизмом, и громили врага на Волоколамском направлении под Москвой. Юрий не принимал участия в этих исторических событиях, но понимал, что обязан жизнью тем 59 курсантам и их 30 офицерам, которые сложили свои головы на полях сражений, и он должен помнить их мужество и отвагу, и в память о них учиться на «отлично». Юрий Петрович знал, что его Alma mater теперь называется Московское высшее общевойсковое командное Орденов Жукова, Ленина и Октябрьской революции Краснознаменное училище Вооруженных сил Российской Федерации, закончил которое Юрий Петрович Котов в 1961 году. В годы учебы Юрий очень активно занимался спортом, и у него была отличная физическая подготовка, учился он на отлично и обладал быстрым мышлением и хорошо развитым интеллектом, поэтому по окончании училища встал вопрос о подготовке его в космонавты. Юрия пригласили пройти специальную медицинскую комиссию в научно-исследовательском центре на тренажерах, имитирующих условия космоса, и он прошел ее, но подвело чуть-чуть зрение. Романтическая мечта стать космонавтом для вчерашнего курсанта Котова не состоялась. И Юрий Петрович был направлен на службу в город Зеленоград в одну воинскую часть, которая входила в состав Комитета государственной безопасности. А за год до окончания училища он познакомился со своей будущей женой Розой Иосифовной Дэвидсон.