Над книгой работали

Перевод с немецкого Екатерины Араловой, Александры Горбовой, Веры Комаровой, Елены Леенсон

Иллюстрации Клауса Энзиката

Верстка Валерия Харламова

Научный консультант Наталия Штильмарк («Зачем растут растения?»)

Корректоры Надежда Власенко, Зоя Скобелкина

Ведущий редактор Ольга Патрушева

Главный редактор Ирина Балахонова

ООО «Издательский дом “Самокат”»

119017, г. Москва, ул. Малая Ордынка, д.13, стр. 3

Почтовый адрес: 123557, г. Москва, а/я 6

info@samokatbook.ru

Тел.: +7 495 506 17 38

Электронная версия книги подготовлена компанией Webkniga.ru, 2019

Улла Штойернагель  Ульрих Янссен

Ulla Steuernagel  Ulrich Janßen

Детский университет

DIE KINDER-UNI

Исследователи объясняют загадки мира

FORSCHER ERKLÄREN DIE RÄTSEL DER WELT

Книга третья

Иллюстрации Клауса Энзиката
Перевод с немецкого Екатерины Араловой, Александры Горбовой, Елены Леенсон

Москва
Самокат

Информация
от издательства

Учебное электронное издание

Для среднего и старшего школьного возраста

В соответствии с Федеральным законом № 436 от 29 декабря 2010 года маркируется знаком 12+

Штойернагель, Улла.

Детский университет. Исследователи объясняют загадки мира: кн. 3 [для среднего и старшего школьного возраста] / Улла Штойернагель, Ульрих Янссен; пер. с нем. Е. Араловой, А. Горбовой, В. Комаровой, Е. Леенсон; ил. К. Энзиката. — М. : Самокат, 2019. — ISBN 978-5-91759-699-0.

Третья книга немецких популяризаторов науки Уллы Штойернагель и Ульриха Янссена, как и две предыдущих, основана на лекциях для детей, прочитанных в Тюбингенском университете, одном из старейших и уважаемых учебных заведений Германии. Детские вопросы совсем не так просты, как может показаться на первый взгляд. Взрослых они иногда ставят в тупик, и даже университетские профессора и исследователи порой бывают озадачены, как рассказать доступно и всерьез о том, чем занята современная наука. В третьей книге любознательные читатели смогут найти ответы на вопросы, почему растут растения, как устроен наш слух, почему мы видим сны, почему людей нельзя клонировать, почему звезды не падают с неба, почему взрослым можно больше, чем детям, почему греческие статуи голые и даже почему я — это я.

Любое использование текста и иллюстраций разрешено только с согласия издательства.

Предисловие

Детям нравятся динозавры, детям нравятся вулканы, детям нравятся шутки. И когда кто-нибудь приходит и рассказывает, почему динозавры вымерли, а вулканы извергают пламя, щедро приправляя все это шутками, шанс, что дети будут в восторге, довольно высок. А что, если речь пойдет о греческом искусстве, о скульптурах и вазах? Или о загадочном «я», над которым ломают головы философы? Или о строении растений? Разве это детям не слишком чуждо?

Вовсе нет! В Тюбингене сложные темы детей совершенно не отпугивают. В новом семестре Детского университета ребята на каждой лекции наводняли огромную аудиторию и с большим интересом слушали рассказы лекторов о греческом искусстве, человеческом «я» и опасностях клонирования. Так что выбора у нас не осталось: пришлось снова делать книгу. Тут надо признаться, что здесь мы подумали еще и о несчастных взрослых, которые на лекции Детского университета традиционно не допускаются. А книгу почитать могут. Если, конечно, дети разрешат.

Как и в первый раз, при написании этого тома нас очень поддерживали преподаватели Тюбингенского университета. Восемь лекций, прочитанных ими в рамках Детского университета в 2003 году, стали основой для восьми глав нашей книги. Кроме того, ученые всячески помогали нам и обращали внимание, если вдруг к нам в текст пытались закрасться ошибки.

Конечно, книга неизбежно существенно отличается от лекций. Большинство преподавателей Детского университета говорили не по бумажке, отвечали ребятам на вопросы, как только они возникали, и показывали множество картинок на экране. Воспроизвести все это в книге мы, понятно, не могли. Нам пришлось подойти к работе иначе: заново подготовить материалы, по-другому расставить акценты и дополнить информацию за счет собственных изысканий. В этом деле нас по мере сил поддерживали ученые, и мы очень благодарны им за отзывчивость и терпение.

Кроме того, мы хотим поблагодарить Тюбингенский университет Эберхарда и Карла, особенно ректора, профессора Эберхарда Шайха, проректора, профессора Барбару Шолькманн и главу отдела связей с общественностью Михаэля Зайферта. Это они вместе с нами решились на эксперимент по созданию Детского университета и таким образом сделали Тюбинген «родиной всех детских университетов мира».

Конечно, приглашая ребят на первую лекцию, мы и думать не думали, что наш тюбингенский проект положит начало настоящему триумфальному шествию детских университетов по стране и миру. Но всего через год после премьеры в Тюбингене уже три десятка немецких вузов распахнули двери своих аудиторий для студентов восьми-двенадцати лет, а многие другие собираются последовать их примеру в ближайшее время (более подробную информацию можно найти на сайте www.die-kider-uni.de). В Тюбингене, Берлине и Карлсруэ отдельные лекции Детского университета собирали до тысячи юных слушателей, а наша идея нашла сторонников и подражателей и в других странах — детские университеты есть уже в Италии, Австрии, Стокгольме, Швейцарии, России. Так что нынче тем вузам, где Детского университета до сих пор нет, приходится чуть ли не извиняться.

Многие опасения сейчас совершенно развеялись: когда-то говорили, что это затея только для всезнаек, зубрил, профессорских детей и паинек, которые беспрекословно выполняют все указания своих честолюбивых родителей, или вообще исключительно для сверходаренных и не по годам развитых ребят. Но как только мы увидели, как запросто дети входят в аудитории со скейтом под мышкой, конспектируют лекцию про клонирование в блокноте с розовыми в цветочек страничками, толпятся перед занятия и после него у преподавательского стола, чтобы получить автограф и задать еще тысячу вопросов, — вся наша неуверенность тут же испарилась.

Детский университет — в этом сомневаться уже не приходится — интересен всем. А брюзгам и критиканам, привыкшим ругать молодежь, сетовать, что сейчас у детей одни компьютерные игрушки на уме, и повторять, что раньше все было гора-а-аздо лучше, придется попридержать язык.

И уже только поэтому можно с уверенностью сказать, что Детский университет придуман и существует не зря.

Улла Штойернагель
Ульрих Янссен

Преподаватели Тюбингенского детского университета

В новом семестре в Детском университете города Тюбингена лекции читали восемь профессоров — шесть мужчин и две женщины. Вот их портреты: ученые рассказывают о том, как пришли в науку и что, собственно, они исследуют. Кроме того, эти восемь специалистов консультировали авторов этой книги.

Христиана Нюссляйн-Фольхард — биолог, специалист по онтогенезу

Получив в 1995 году Нобелевскую премию, Христиана Нюссляйн-Фольхард стала одним из известнейших немецких ученых. Вместе с другим исследователем Эриком Вишаусом она разгадала загадку, почему у мушек-дрозофил из самых первых клеток, которые выглядят совершенно одинаково, развивается организм с головой и брюшком, глазами и крыльями. Она открыла химические вещества, с помощью которых мушка-мать может управлять развитием организма внутри своего яйца. Эти открытия очень важны, ведь ученые предполагают, что у многих других животных и даже растений развитие происходит схожим образом. Сейчас Нюссляйн-Фольхард занимается исследованием развития рыбок данио-рерио.

С самого детства будущего ученого интересовало, как работает природа. Юная исследовательница зарисовывала растения, выясняла, какие из них мужские, а какие — женские, наблюдала за животными в деревне, в саду и дома. А дома во Франкфурте у Фольхардов жили семь волнистых попугайчиков, снегирь, чиж и несколько белых мышей — так что материала для наблюдений было много.

Христиана Нюссляйн-Фольхард считает, что биологу, занимающемуся онтогенезом, очень важно быть любопытным, наблюдательным и иметь гибкий ум. А еще нужны ловкие руки, потому что в лаборатории постоянно приходится манипулировать разными веществами в колбах, склянках и пипетках. Тем, кто в детстве много мастерил и рукодельничал, это потом дается, очевидно, легче. Христиана Нюссляйн-Фольхард в детстве как раз очень много мастерила и всем дарила только сделанные собственными руками подарки. И до сих пор она очень любит вязать, шить и готовить. Так что те, кто хочет работать у нее в лаборатории в Институте биологии развития в составе Общества Макса Планка, должны настроиться на то, что на работу иногда придется приносить самодельный пирог или тортик. Умение готовить, печь пироги, говорит исследовательница, хорошая предпосылка для работы в лаборатории.

После того как Нюссляйн-Фольхард получила Нобелевскую премию, ее лаборатория в Тюбингене прославилась. Молодые ученые со всего мира стремятся работать у нее. Для самой исследовательницы Нобелевская премия — это большая честь, но на ее получение ушло довольно много сил и времени. Иногда нашему биологу кажется, что лучше было бы и не получать вовсе этой высшей для ученого награды. Но поворачивать время вспять ей бы все-таки не хотелось. Ведь кое-что в Нобелевской премии ей очень понравилось. Когда она приехала на вручение премии в Стокгольм, Нобелевский комитет выделил ей швейцара, который принял на себя все неприятные хлопоты. Такого помощника исследовательница была бы рада иметь всегда.

Беттина фон Фрайтаг (Лёрингхофф) — археолог

Очень немногие научные сферы дают возможность приезжать на рабочее место верхом на муле. И очень немногие научные области требуют такой жажды приключений и умения передвигаться по пересеченной местности, как эта. А баронессе Беттине фон Фрайтаг (Лёрингхофф) такое как раз по вкусу. «Чтобы заниматься археологией, нужно не бояться бездорожья и быть готовым к бытовым трудностям», — говорит она. Перспектива провести несколько недель в палатке посреди пустыни археолога должна радовать, он должен не бояться спартанского быта и стойко переносить внезапные перемены погоды.

В том, что Беттина фон Фрайтаг (Лёрингхофф) поступила на кафедру археологии, была доля случайности. Она, конечно, училась в гуманитарной школе, в тюбингенской гимназии имени Уланда, но у девочки было столько разных интересов, что один учитель даже как-то предрек, что ей никогда не сдать выпускные экзамены, если она будет продолжать в том же духе. Учитель оказался неправ, но он до сих пор приходит на все доклады своей бывшей ученицы и очень гордится ею. Незадолго до окончания школы Беттине одинаково интересными казались микробиология и археология. А в пользу последней она сделала выбор только из-за любви к приключениям: ведь, поступив на кафедру археологии, можно было тут же собрать рюкзак и отправиться на несколько месяцев на раскопки в древний Пергам в нынешней Турции. Будущий профессор археологии быстро выучила турецкий язык, потому что, будучи студенткой, два семестра прожила в Стамбуле в турецкой семье.

Во время и после учебы на кафедре археологии Беттина фон Фрайтаг (Лёрингхофф) много путешествовала, стипендии и раскопки приводили ее в разные регионы Греции и Италии. Но с 1976 года наш археолог начала вести более оседлый образ жизни: тогда она получила первую в своей жизни университетскую должность — ассистента в Тюбингенском университете. Но сфера деятельности Беттины фон Фрайтаг (Лёрингхофф) осталась очень разнообразной: она и преподает, и проводит раскопки, и собирает коллекции, и устраивает выставки. Ведь баронесса, кроме прочего, руководит Тюбингенским музеем в замке Хоэнтюбинген. А музей этот, между прочим, очень дорожит юными посетителями и даже умеет справляться с большими детскими днями рождения.

Беттина фон Фрайтаг (Лёрингхофф) владеет многими языками. Интерес к языкам очень важен для археолога, потому что как же иначе заниматься так называемыми мертвыми и поэтому сложными в изучении наречиями вроде латыни или древнегреческого? А ведь древние языки археологи должны понимать так же хорошо, как английский или французский. Но как ни нужны языки для этой профессии, еще нужнее другое — детективное чутье и любовь к комбинаторике. Потому что даже маленький черепок может оказаться важным свидетельством прошедших эпох. Но чтобы понять, о чем он говорит, нужно прочитать много книг и иметь большой опыт раскопок. Археологией не стоит заниматься людям нетерпеливым и тем, кто склонен быстро сдаваться. Иногда, говорит наша исследовательница, проходит двадцать лет, прежде чем найдется черепок, подходящий к другому осколку. И уж точно не стоит заниматься археологией людям забывчивым.

Гунтер Клозински — специалист по детской и подростковой психиатрии

«Искусство или медицина?» — долго ломал себе голову Гунтер Клозински. И в итоге решился заниматься и тем и другим. Это решение далось ему не очень легко, потому что поначалу официально выбор был сделан в пользу медицины. Но для искусства, особенно для живописи, в его жизни до сих пор есть место.

Окончив школу в Нюртингене, Гунтер Клозински сначала поступил на военную службу. Там он получил специальность санитара, что облегчило поступление на медицинский факультет Тюбингенского университета, где он учился с 1967 по 1973 год. Но не захотел становиться ни окулистом, ни хирургом, ни терапевтом, ни лором, а выбрал совсем другое направление. Он стал психиатром и специализировался на проблемах детей и подростков. Часть его работы сейчас состоит в том, чтобы составлять заключения о психическом состоянии подростков, которые стоят на учете в полиции, например, как лица, совершившие поджог или насильственное преступление. Кроме того, Клозински занимается лечением детей и подростков с тяжелыми психическими заболеваниями.

Психиатр почти не имеет дела с болезнями тела, он больше занимается душевными расстройствами. Но четко отделить одно от другого не всегда возможно: как физические заболевания могут приводить к тяжелым психическим нарушениям, так и душевные болезни могут становиться причиной телесных недугов. Поэтому психиатры должны иметь полное медицинское образование. Этим они отличаются от психотерапевтов, которым для занятия их профессией не обязательно получать врачебное образование, они могут закончить и психологический факультет.

Психиатрия, особенно детская и подростковая, очень сильно изменилась со своего зарождения. Ведь были времена, когда больных не лечили, а только изолировали от общества. Те, кто вел себя странно или необычно и не справлялся с повседневной жизнью, легко могли оказаться в «закрытом учреждении». А там было немногим лучше, чем в тюрьме. И врачи занимались не излечением таких людей, а по большей части их усмирением.

Сейчас психиатрия сильно изменилась. Изолируют сегодня только тех, кто, как это обозначено в законе, представляет опасность для себя самого и окружающих. Но для детей и подростков с тяжелыми психическими нарушениями все же чрезвычайно важна включенность в повседневную жизнь. В Тюбингенской психиатрической клинике для детей и подростков, которой с 1990 года руководит Гунтер Клозински, например, есть школа для пациентов. А еще у ребят есть возможность — за это Гунтер Клозински боролся с тех пор, как стал главой клиники, — находиться в больнице только днем, а вечером возвращаться домой, к своей семье, и спать в собственной кровати.

Ханс-Петер Ценнер — лор, отоларинголог

Наверное, одна из самых чудесных вещей, которые может сделать лор, — это вернуть слух тугоухому человеку. Впервые такой опыт у профессора Ханса-Петера Ценнера был в 1978 году. Он лечил пациента, страдающего отосклерозом — болезнью, при которой косточки среднего уха утолщаются и перестают передавать звук во внутреннее ухо. В такой ситуации можно сделать операцию и заменить утолстившуюся косточку искусственной — имплантатом, и пациент снова будет хорошо слышать. Операция Ценнеру удалась, и его пациент был так рад снова услышать мир, что бросился обнимать молодого врача.

Ценнер до сих пор любит вспоминать тот далекий день, и ему по-прежнему нравится быть врачом. При этом после окончания школы он серьезно размышлял, не стать ли ему художником. Но на всякий случай устроился на практику в ближайшую больницу, чтобы понять, не подойдет ли ему все-таки профессия медика. И действительно: юноше понравилось, и он решил попробовать стать врачом. Но на всякий случай все-таки параллельно изучал еще историю искусств. Мало ли что.

Только после перехода в университет города Майнца Ценнеру пришлось сделать окончательный выбор, потому что там уже нельзя было параллельно с медициной изучать никакую другую специальность. Он сделал выбор в пользу медицины и специализировался на заболеваниях горла, носа и ушей, потому что тут можно и диагностировать болезни, и одновременно, будучи хирургом, вылечивать их. Работать исключительно хирургом казалось ему слишком скучным.

«Работа мне всегда в радость», — говорит Ценнер, хотя сейчас он уже главный врач и руководит клиникой с почти тремя сотнями сотрудников, что, конечно, сопряжено со стрессами и огромной ответственностью. Но профессора медицины должны не только заботиться о пациентах и руководить клиникой — помимо этого, им полагается заниматься научной работой и учить студентов. В Детском университете Ценнер показал, как это делается. Он несколько дней вместе со своими сотрудниками готовил эффектное выступление, расставлял ударную установку, тестировал звук раскатов грома в аудитории и выпускал танцевать слуховую клетку. Ребята были в восторге.

Как исследователь Ценнер в первую очередь интересуется имплантатами внутреннего уха. Если клетки внутреннего уха перестают работать, с помощью таких устройств можно передавать звуковые сигналы прямо в мозг — это дает надежду восстановить слух тем, кто и со слуховым аппаратом уже слышит неудовлетворительно. Кроме того, в клинике Ценнера исследуют, как можно заставить определенные клетки в ухе развиваться в слуховые. Если это удастся, то они смогут выполнять функции разрушившихся слуховых клеток. Исследования 55-летнего тюбингенца в 1986 году были отмечены премией имени Лейбница, высшей наградой для ученых в Германии.

Эдуард Пиккер — юрист

Слово «юрист» почему-то в первую очередь ассоциируется с уголовным правом. Когда речь заходит о юриспруденции и правоведении, сразу перед глазами встают образы уголовного суда с обвиняемым, судьей, прокурором и адвокатом. Где в конце процесса выносят решение и обвиняемый либо оказывается невиновен, либо его отправляют в тюрьму. В таком виде право нам понятно, тут многое можно себе наглядно представить. Но это лишь малая часть юриспруденции. Гораздо важнее уголовного права две другие ее области: публичное право — это про государство и конституцию, и гражданское право.

Гражданское право — это раздел частного права. Там речь про договоры, имущество, дееспособность, торговлю, наследование, долги. Иными словами, про основы гражданского общества. А самые важные вещи из этой сферы записаны в Германском гражданском уложении, сокращенно ГГУ. И этот свод законов, хоть ему уже больше ста лет, полон огромных достижений. «Это важная веха и один из хитов немецкого экспорта», — говорит Эдуард Пиккер. На немецкую правовую систему ориентировано японское право и системы некоторых других стран. Достоинства этой книги не совсем очевидны с первого взгляда. Поначалу может показаться, что это какой-то занудный набор параграфов. Но гениальная структура Уложения до сих пор восхищает правоведов.

Впрочем, нельзя сказать, что право воодушевляло Эдуарда Пиккера с детства. Вообще-то в юности он хотел заниматься искусством или историей искусств, но все-таки эти сферы показались ему бесхлебными. Ему было ясно, что становиться учителем — не для него. Возможностей было много, его оценки позволяли поступить даже на математический факультет, но все же он выбрал юриспруденцию и стал специализироваться на обязательственном праве, правовых вопросах, связанных с медициной, трудовом праве и истории права.

«И если бы у меня была еще одна жизнь, я бы снова занялся юриспруденцией», — говорит наш юрист с огромной любовью к своему предмету, который так часто упрекают в сухости.

Герд Юргенс — ботаник, специалист по биологии развития

Герд Юргенс тоже долго сомневался, выбирая профессию. «В биологию я попал как-то случайно», — говорит он. Но, кажется, это и было самым правильным для него. И это при том, что в школе он даже отказался от углубленного курса биологии в пользу казавшейся ему тогда более интересной химии. В 1995 году Герд Юргенс получил премию имени Лейбница — это высшая награда для ученого в Германии — за свои исследования в области биологии, точнее говоря, биологии развития. Занимался он маленькими невзрачными растениями под названием резуховидка Таля (Arabidopsis thaliana).

В школе и после нее Герд Юргенс интересовался разными предметами. Он подумывал, не заняться ли историей, археологией или историей искусств, и даже математикой, физикой или химией. Что делать? Ответ нашелся в одной книге. Герд прочел тогдашний естественнонаучный бестселлер — «Двойную спираль» Джеймса Уотсона. Биохимик Уотсон напал на след великой загадки жизни. Речь в книге шла о расшифровке ДНК, дезоксирибонуклеиновой кислоты, носителя генетической информации в клетке.

Вскоре после прочтения этой книги Герд Юргенс стоял на пороге института молекулярной генетики в Берлине. Ему непременно хотелось заниматься исследованиями в этой области. Но чтобы выяснить, как устроены рост, развитие, размножение и передача генетической информации в клетках, исследуют не сразу самое сложное из всех существ, человека, а начинают с малого. Герд Юргенс сначала исследовал бактерий, потом — маленьких плодовых мушек, дрозофил, и наконец, почувствовав, что бактерии и мушки уже исчерпали себя, перешел к изучению на тот момент обделенных научным вниманием растений, резуховидок Таля. Эти растения, не в последнюю очередь благодаря ему, сделали головокружительную карьеру — от обычного сорняка до чрезвычайно интересного в научном плане объекта. А так-то Герд Юргенс и представить не мог, что когда-нибудь займется именно ботаникой.

Манфред Франк — философ

Будучи школьником, тюбингенский философ Манфред Франк прекрасно знал, кем он становиться точно не хочет, — философом. Школьные уроки философии он откровенно ненавидел, а тех, кто тратил на них время, вместо того чтобы поучиться чему-нибудь действительно стоящему, называл трепачами. Он даже как-то написал фельетон в школьную газету, в котором высмеивал философию.

Дома Манфред Франк тоже не всегда соглашался с общим мнением. Его отец, умный и образованный врач, непременно желал, чтобы его сын читал Гете и Шиллера, великих немецких поэтов. А Манфред предпочитал комиксы про Микки Мауса и из-за этого страшно ссорился с отцом. И все-таки у того было большое влияние на сына. Например, однажды отец взял его с собой в поход в Альпы. Дикие скалы так впечатлили мальчика, что он непременно захотел их покорить. И так он с огромным энтузиазмом занялся скалолазанием и написал свои первые эссе, опубликованные в журналах для альпинистов.

А так как для занятий альпинизмом важно разбираться и в горных породах, Манфред стал интересоваться геологией. И тут снова вмешался отец — именно он настоял, чтобы сын пообщался с одним геологом, и это общение заставило юношу свернуть в сторону философии. Потому что профессор геологии, с которым молодой человек познакомился в 17 лет, очень скоро понял, что сидящий перед ним неуверенный мальчик хоть и знает очень много о горных породах, но в глубине души уже давно покорен философией. Так этот профессор геологии сыграл решающую роль в том, что Манфред Франк стал философом. С 1987 года он преподает и ведет научную деятельность в Тюбингене, а прежде работал в Женеве. В Детском университете Манфред Франк делал доклад на тему «Почему я — это я?», и ей же он очень интенсивно занимается во взрослом университете. Он написал много статей и книг о человеческом «Я» и самосознании.

Клаус Вернер — астрофизик

Наверное, многие ребята думают, что астрономы все время сидят за телескопом и шарят по небу в поисках неизвестных звезд и галактик. На самом деле это не так. Тюбингенский астроном и астрофизик Клаус Вернер бо́льшую часть времени проводит за компьютером, а не за телескопом. И хотя в 17 лет Вернер на первые самостоятельно заработанные деньги купил себе телескоп, сейчас он уже не нужен. Сегодня астрономы работают с очень мощными телескопами, которые стоят в отдаленных уголках нашей планеты или даже летают по орбите вокруг Земли. Только с их помощью можно получить новые сведения из отдаленных галактик Вселенной.

Тот, кто хочет воспользоваться современным телескопом, для начала должен как следует обдумать, что именно он хочет исследовать, а потом подать заявку. Специальная комиссия из ученых раз в год решает, какой астроном и как долго сможет пользоваться телескопом. Когда исследовательские заявки Клауса Вернера получают одобрение, ему предоставляют определенное время для наблюдений. Но и тогда телескоп не делает для него красивых снимков звезд, а выдает огромное количество чисел. С помощью сложных математических формул астроном пытается установить, что  эти цифры могут сказать о его области исследований — финальной стадии эволюции звезд.

Поэтому тот, кто хочет изучать астрономию, не должен бояться математики и физики, и еще понимать теорию относительности Альберта Эйнштейна. Ведь астрономия — это наука, которая постоянно имеет дело с физикой и математическими формулами. Но, несмотря на это, такие астрономы, как Клаус Вернер, не просто математики — специалисты по небесным телам, а люди, восхищающиеся красотой Вселенной. «В каком мире мы живем?» — этот старый вопрос, который занимал уже египтян, продолжает задавать себе наш 46-летний астроном.

Собственно, именно восторг перед Вселенной и привел его когда-то в астрономию. В детстве он следил за запусками «Аполлона» и прилунением космических аппаратов по телевизору и представлял себе, каково это — оказаться в космосе. И хотя он скоро понял, что шансов стать космонавтом у него, очкарика, нет, но не расстался с мыслью увидеть космос по крайней мере в телескоп. Уже учась на физическом факультете, он вспомнил о своей детской любви и стал специализироваться на астрофизике. Но полеты в космос интересуют его до сих пор. Его мечта — побывать на мысе Канаверал или на Байконуре во время запуска космического корабля.

Растения — странные существа. Возьми хотя бы самый обычный комнатный цветок: у него нет ни глаз, ни ушей, ни рта, зато множество «рук», а снизу — кривоватые «ноги», которыми он держится в земле. Говорят, что растения живые, но по ним и не скажешь.

Растение само не может перебраться на другое место: поднимать и переставлять горшок придется тебе. А что, если из горшков составить ворота, чтобы сыграть в футбол прямо в комнате? И вот уже мяч летит между фикусом и фиалкой. Го-о-о-о-ол! Но ни